— Какие запахи-и-и! — тем временем простонал шеф, по инерции сворачивая на кухню, а не в спальню, как собирался. — С самого утра мечтал об этом! Не поверишь, но после твоей еды на другую даже смотреть не хочется! Обедал сегодня, уже не помню чем.

— Ну почему же не поверю… очень даже поверю, — польщенно смутилась я, но не дала сделать ему следующий шаг, принудительно развернув в нужную сторону и дополнительно ткнув пальцем. — Спальня там! А то подумаю, что ходишь ко мне столоваться, а не как к любимой женщине! Обижусь!

— Я ей комплимент, а она — обижусь! — снова проворчал Эдриш, и лишь сейчас я поняла, что он немного нервничает.

Ой ли? Суровый и грозный хайд нервничает? Запротоколируйте этот момент, я внесу его в историю!

— И тем не менее!

— А если я скажу, что ты прекрасна во всех смыслах и талантлива во всех сферах? — начал подлизываться медвежоночек, подхватив меня за талию и увлекая за собой. — Красавица, умница, отменная хозяюшка, великолепный доктор и просто шикарная любовница!

— Пр-р-родолжай, — заурчала я удовлетворенно и поплотнее прижалась к нему грудью.

— А ножки, а попка, а грудь… Фигурка — загляденье! Характер вообще всем на зависть! — с небольшой заминкой добавил Эдриш, и я с подозрением прищурилась. Складывалось впечатление, что…

Ай, ладно, не буду смущать еще больше. Говорит — уже хорошо. А то, что, возможно, в галасети подборку подходящих комплиментов искал, так это мелочи, недостойные внимания. Старался! И это уже само по себе чудесно!

— Хорошо, ты прощен, — смилостивилась я и игриво шепнула ему прямо в губы: — И даже заслужил приз! Вуаля!

Несколько умелых движений пальцами, и халатик отлетает в сторону, а я предстаю перед ним в обещанном кружеве в редкую и очень прозрачную сеточку. Шаг назад, чтобы оценил и чулки, поворот вокруг себя с прогибом, озорства во взгляд, язычком по губам… И, кажется, украшать комнату и ужинать мы будем потом.

Потом. Все потом!

Даже о том, что мы не закрыли двери и снова пропустили лечебный сеанс, вспомнили лишь после того, как утолили первую вспышку страсти. Меня прикусили за шею, осуждающе обозвали на ушко балбеской, под конец звонко шлепнули по попе, но я даже не подумала обижаться, справедливо отметив:

— Кто бы говорил!

— Я ослеплен страстью, женщина! — попытался возразить шеф, нагишом отправляясь в гостиную, чтобы заблокировать первую дверь. Сделав дело, вернулся ко мне, нашел взглядом коробку, уже с ней подошел ко мне, встал перед кроватью на оба колена и немного смущенно попросил: — Только не смейся. Я честно искал достойный способ реабилитировать себя в твоих глазах, но за два часа поисков в галасети чего только не нашел. Из приличного так и совсем ничего. Так что позволь импровизировать.

Молча кивнула, подбадривая его взглядом, и неосознанно затаила дыхание. Может, он и не был опытным соблазнителем, но его искренность была дороже любых изысков.

— Драгоценная моя, — сбивчиво произнес Эдриш, быстро расставляя свечи на тумбочке, рассыпая между ними лепестки и поджигая все необходимое, — удивительная и неповторимая… Я до сих пор не верю, что это происходит со мной и вообще реально. И наверное, ты сама никогда даже не мечтала о том, что однажды на твоем пути появлюсь я и… В общем, вот. Мне показалось, что кольцо матери тебе не очень подошло, и я решил исправить ситуацию. Тебе нравится?

В красной бархатной коробочке действительно лежало кольцо. Ободок из белого золота, украшенный хризантемой из россыпи янтарных капель, а в центре игриво сверкал необычной огранки изумруд в форме сердечка. Наверняка оно было куда дешевле первого кольца, но вместе с тем в нем чувствовались индивидуальность и забота при выборе. В нем я видела себя. Уверена, Эдриш увидел в нем то же самое.

— Оно восхитительно, — произнесла я осипшим голосом и позволила надеть на палец, куда оно село как влитое. — Как же я тебя люблю!

До ужина мы добрались лишь к ночи, но ели все равно в спальне — так вышло намного уютнее. А затем валялись, говорили и говорили… Впервые со дня знакомства мы снова говорили. О предстоящей операции, где нам отводилась роль не только зрителей, но и помощников (сначала медвежонок возмутился, но после моих разумных доводов сдался, хотя и крайне неохотно), о том, как прошло детство, какие увлечения интересны до сих пор, и даже о том, когда все-таки поженимся и как это будет происходить.

И что удивительно, ни мне, ни Эдришу не хотелось глобального торжества. Права была его матушка — дай нам волю, мы бы тихонько расписались и отпраздновали бы это феноменальное событие в очень узком кругу на двоих. Но матушка…

— Давай подумаем об этом потом, сейчас у меня просто нет на это сил, — взмолилась я под самое утро, когда прикинула, что не спала толком уже вторые сутки. — А вечером еще турнир по дартсу. Вдруг удача улыбнется и я выиграю?

— Максимум — второе место, — не согласился жених, подгребая меня под себя и обнимая, как любимую мягкую игрушку. — Потому что выиграю я. У меня звание гранд-мастера по этому виду спорта, у нас в каждой казарме был уголок для дартса. И не спорь со мной, женщина, спи!

Интересно, что он скажет, когда поймет, что я действительно умею метать все, что мечется, и это не пустое бахвальство? А то, что звания нет, так это мелочи, не стоящие внимания. Клуб-то наш был неофициальный, и, по слухам, его мастер вообще на учете в полиции состоял. А кто-то говорил, что даже и сидел. Но то слухи. Кто им будет верить? Ох уж и удивлю я своего медвежоночка на турнире! Ох удивлю!

Утро воскресенья началось поздно и почти идеально. Почти — потому что оба наших коммуникатора возмущенно пищали неотвеченными звонками, пока мы неторопливо и с удовольствием предавались почти законному разврату.

Была бы одна — ответила бы сразу! Но я была подавлена. В смысле, под прессом. То есть под шефом, тьфу!

Короче — занята!

И освободилась очень не скоро. И почему-то сразу оказалась в районе плиты.

— И все-таки ты ходишь ко мне, чтобы поесть, — обличительно припечатала я, когда Эдриш с энтузиазмом приступил к позднему завтраку: вчерашней отбивной и омлету с зеленью.

— Тебе жалко, что ли? — возмутился в ответ хайд с набитым ртом. — Радуйся, женщина! Я ценю все без исключения твои достоинства!

— А недостатки? — коварно поинтересовалась я.

— А они у тебя есть? — притворно удивился шеф, хотя я точно знала, что тут он лукавит. — Хотя да, наверное, все-таки есть — ты ведь не голограмма золотого стандарта. — И уверенно вгрызся в мясо. — Но я о них не знаю.

— Ой, льстец…

— Да ла-а-адно, — протянул Эдриш и подмигнул. — Просто я осознал одну глобальную истину: не суди и не судим будешь. Мне кажется, к нам это применимо, как ни к кому другому. Как считаешь?

И тут я задумалась. Прикинула, припомнила, едва не смутилась… И кивнула. Как мы друг друга еще не поубивали — вопрос! Но, видимо, это все-таки волшебство любви — ничем иным происходящее просто не объяснить.